Юрий ГЛАДЫШ  (Москва)                                           

 

                                                  "СЧАСТЛИВЧИК"

После трех расстрелов и пяти побегов разведчик Борис Витман в свои восемьдесят три выходит на ринг и побеждает на лыжне молодых…

 

   

      Иногда говорят, что все счастливые люди похожи друг на друга. Считается, что для счастья необходим некий стандартный набор благоприятных  жизненных обстоятельств и положительных черт характера.

     Пример одного безусловно счастливого человека говорит об обратном. Для полного достижения гармонии и согласия с самим собой разведчику и писателю Борису Витману понадобились шестьдесят последних лет. А также фронт, ранения, плен, пять побегов, участие в движении Сопротивления, снова плен и лагеря, на этот раз уже наши, наконец, окончательное освобождение и полная реабилитация.

     Казалось бы, перечисленного хватит не на одну человеческую жизнь. Действительно, по реальным меркам Борис Витман прожил, как минимум, четыре обычных жизни.

    

     Родился он в крошечном смоленском городке Ярцево, в нескольких сотнях километров от Москвы. Произошло это в голодном и холодном 1920 году. Именно голод и холод заставили его родителей в том же году покинуть провинцию и вернуться в столицу. Вернуться, поскольку мама сама была родом из Первопрестольной. Так, еще в младенчестве, Борис Витман, смолянин по рождению, обрел свою настоящую "историческую родину".

     Сам он  говорит о родине без иронии и вполне серьезно. Без сомнения, это Россия. Предки его прибыли в нашу страну в бурные годы петровских реформ. Витман считает, что род его берет начало то ли в Скандинавии, то ли в Прибалтике, а, может быть, и в Англии. Словом, там, где встречаются подобные фамилии.

     Впрочем, сейчас это уже не имеет абсолютно никакого значения. Витманы приняли православную веру и русский язык, став окончательно русскими не только по формальным признакам, но и по сути своей.

     Без сомнения повезло, если допустимо такое определение, Борису Витману и  с родителями. Они оказались не просто умными и интеллигентными, но и, как мы бы сказали сегодня, весьма продвинутыми людьми. Наверное, почти интуитивно угадали они что потребуется их сыну в его дальнейшем жизненном пути.

     Последнее относится прежде всего к изучению языка. Уже с пятилетнего возраста маленький Боря начал заниматься немецким с учительницей, жившей по соседству. Когда же пришла пора в 1928 году идти в школу, то из всех возможных родители выбрали единственную тогда в Москве самую настоящую немецкую, где обучались самые настоящие немецкие дети. Правда, находилась школа в другом конце города, на Мещанской. Борису, жившему в Кунцево, то есть далеко за городом, приходилось тратить на дорогу в один конец не менее двух часов. Сначала на пригородном паровичке, затем на небыстром московском трамвае. Зато  два года занятий в немецкой школе  заложили базовый фундамент знания языка, который позволил ему спустя много лет стать своим в чужой среде.

     Дальше - больше. Юный герой активно занимается спортом, прежде всего легкой атлетикой, лыжами и боксом. С юных лет приучает себя к тяжелым физическим нагрузкам, учится постоять за себя.  Одновременно осваивает рисование, пробует не без успеха свои силы в драмкружке. 

     Сторонний наблюдатель вполне мог бы сделать вывод, что юноша сознательно готовит себя к жизни, полной риска и приключений.

     Но Борис Витман, по собственным словам, ни о чем подобном тогда и не помышлял. Вот рисовать действительно любил. И о сцене задумывался. Но больше всего хотелось сниматься в кино. Тем более, что уже в детстве сумел несколько раз появиться на большом экране  рядом с известными актерами в фильмах маститых режиссеров. ВГИК или ГИТИС были тогда пределом мечтаний молодого выпускника. На худой конец сошли бы художественный или архитектурный. Как, кстати, в дальнейшем и получилось.

     Не учел лишь одного выпускник. Времени, стоящего на дворе. Шел 1939 год, в воздухе явственно носилось предчувствие будущей бури. Стране требовалось все больше солдат и все меньше - художников и артистов.

     Время по-своему распорядилась судьбой Бориса. Прямо с первого курса архитектурного института осенью 1939 года он попадает в армию. Не успев почувствовать даже вкуса вольной студенческой жизни,  герой становится Солдатом.

    Участник походов 1940 года на Западную Украину и в Бесарабию,  Витман, будучи уже сержантом,  встретил войну на румынской границе. Сполна хлебнул горечь и унижение первых месяцев отступлений. В  июле 1941 года был ранен и оказался в госпитале. Позднее, при выписке воспользовался спешкой и неразберихой и вновь записался рядовым. Как он позднее сам признавался, ему было проще выполнять чужие приказы, чем приказывать самому.

     После ранения Витман вернулся в августе 1941 года уже рядовым в гаубичный полк Юго-Западного фронта, где был зачислен в саперный взвод. Более того, вскоре был назначен командиром этого взвода вместо погибшего офицера. Но после прибытия нового  лейтенанта вновь вернулся на рядовую должность. Правда, уже не в саперы, а в полковую разведку. Произошло это в конце зимы 1942 года. Так началась новая жизнь Бориса Витмана. Солдат стал Разведчиком. И оставался им до самого конца большой войны.

     А через некоторое время Разведчик  оказался в учебной разведгруппе. Шла подготовка к большому наступлению и командование спешно готовило  кадры для  фронтовой разведки и работы в тылу врага. Будущие супермены учили немецкий язык, знакомились с противником и зубрили легенды. Не обошлось и без традиционных занятий по десантированию, рукопашному бою, тайнописи и другим премудростям, без которых не обойтись рыцарям плаща и кинжала. По слухам группу собирались забросить в тыл врага в город Сумы, где находилась конспиративная база нашего разведцентра.

     Впрочем, учеба продолжалась недолго. Уже в начале мая 1942 года Разведчика отозвали в часть, где на  некоторое время оставили в качестве переводчика при штабе. Начавшееся спустя несколько дней наступление внесло свои коррективы в первоначальные планы.

     После мощной артподготовки подразделения шестой армии выдвинулись к окраинам Харькова. Среди бойцов передовых отрядов был и Разведчик, выполнявший тогда обязанности связного по особым поручениям. Позади были первые победы и верилось, что со дня на день в войне наступит перелом. Такой переломной виделась, в частности, и Харьковская операция.

     К сожалению, час победы тогда еще не настал. Враг оказался хитрее и коварнее, чем мы могли себе предположить. Он подготовил немало хитроумных ловушек, в которые устремилось наступающее русское воинство. Вскоре стало ясно, что наступление захлебывается. Многие смельчаки, в том числе и Разведчик готовились принять мученическую смерть за Родину.

     Значительная часть из наступавших  действительно осталась на поле брани. Но Разведчик выжил  и оказался в плену. Впрочем, горечь поражения и позор плена казались ему тогда хуже смерти.

      В плену вновь изменился статус нашего героя. Он стал Пленным, не переставая при этом быть Разведчиком.     

      Ему сразу стало ясно, что хваленый новый порядок, принесенный завоевателями, с порядком не имеет ничего общего и несет с собой лишь страдание, смерть и насилие. Все это ежедневно и ежечасно проходило перед глазами молодого бойца. Он видел расстрелы ни в чем не повинных людей,  мучительную смерть раненых и больных, бесконечные, растянувшиеся от горизонта к горизонту колонны пленных.

     Собственно тогда и стало понятно, что выходов всего два. Или покориться судьбе, что означало в итоге почти неизбежную гибель. Или попробовать вступить в схватку. В первом случае исход был предрешен заранее. Да и во втором, честно говоря, шансов было немного. Но они все-таки были.

     Разведчик решил ими воспользоваться. Он сделал свой выбор и фактически сам назначил себя бойцом действующей армии, причем армии невидимого фронта. Назначил в условиях, когда никто не отдавал ему, да и не мог отдать такого приказа.

     Побег из плена на первых порах прошел успешно. Впереди был еще пеший переход по тылам противника. Разведчик решил добраться до Сум, где должна была находится конспиративная квартира,  и попробовать отыскать ее. Ну, а если не получится - уйти в партизаны.

     Ему вновь повезло.  Конечно, трудно назвать везением встречу с карателями, решившими без долгих разговоров расстрелять подозрительного путника. Или с предателем, предложившим ему ночлег и тут же побежавшим к немцам за подмогой. Однако удача все же не оставляла солдата. От неминуемого расстрела его  спас подвернувшийся немецкий патруль. А в доме хитрого старосты удалось вовремя проснуться и скрыться от погони. Конечно, помимо везения сыграла роль и природная смекалка, и полученные в разведгруппе навыки, и, безусловно, знание немецкого языка, которого порой приходилось скрывать, а, порой, и обнаруживать в самый ответственный момент.

     Еще дважды оказывался Разведчик за время своего двухмесячного пути в немецких застенках. И  дважды удавалось ему бежать. Один раз - с помощью чудом найденного на дороге пропуска. Другой раз, уже в Сумах, куда он добрался к осени и был схвачен полевыми жандармами, он сумел расшатать решетку карцера и скрыться прямо из логова врага. Направился он из комендатуры непосредственно на явочную квартиру, адрес которой ему опять-таки случайно удалось узнать во время допроса.

    Причем, как оказалось, приключения Разведчика еще только начинались. А все случившееся было лишь прелюдией к событиям еще более невероятным и даже почти фантастическим.

     На следующий день Разведчик попадает в облаву и вновь оказывается за решеткой. Но облава на этот раз оказывается плановой. Ему уже не грозит немедленная смерть и ждет его "всего лишь" отправка на работы в Германию. Но и это, по понятным причинам, совсем не совпадает с намерениями Разведчика.

     Подпольщики не оставляют его одного в беде и успевают передать продукты в дорогу и записку. В ней содержится первое осмысленное и одновременно столь же невероятное, как и все происходящее до сих пор, задание. Ему предлагается отправится в Германию и попытаться проникнуть в центр военной промышленности рейха - город Эссен. Там, по возможности, легализоваться там и дать о себе знать.

     Как это проделать будучи фактически пленным и чуть ли не рабом, находясь в охраняемом эшелоне, в записке не сообщалось.

     Уже позднее Разведчик сообразил, что, видимо, подобные задания получали в то время даже не сотни, а тысячи наших разведчиков. Добирались до места десятки. Выживали из них единицы. Но чаще всего не выживал никто.

     Разведчик не просто выжил. Он совершил невозможное. После неудачного побега из эшелона ему удается из пересыльного лагеря в польском  Перемышле попасть в  немецкий город Вуппертале. Сюда за дармовой рабочей силой съезжались представители фирм и концернов со всей Германии. Не заставили себя долго ждать и посланцы заводов Круппа. Дальнейшее было делом техники. Разведчик назвался электриком и с сотней токарей, металлургов, химиков и энергетиков поздней осенью 1942 года был отправлен в Эссен.

     Разведчик оказывается в логове зверя - центре немецкой военной промышленности. Но он по-прежнему заключенный. Однако, оказывается, и в этих условиях можно сделать многое.

     Снова сыграло свою роль знание языка, которое совершенствовалось с каждым днем пребывания на вражеской территории. Не лишним оказалось и умение рисовать. Воспользовавшись естественной человеческой слабостью - желанием охранников получить практически задаром собственные живописные изображения - он добивается разрешения посещать город, якобы за красками и кистями, сперва в сопровождении охранника, а затем и самостоятельно.

     Происходит, казалось бы, совершенно невероятное (по нашим устоявшимся представлениям) в условиях войны и плена. Разведчик получает пусть относительную, но все же свободу.

     Естественно, он тут же воспользовался удобным случаем, чтобы отправить весточку о себе в Сумы. А вскоре удалось найти и надежный адрес для получения обратных сообщений. На него пришел ответ, в котором содержался пароль для контакта со связником. Оставалось только ждать, когда единомышленники выйдут с ним на связь.

     Вскоре подпольщики дали о себе знать. Приятель лагерного охранника Гюнтера по имени Эрнст назвал во время встречи немного искаженный пароль, полученный Разведчиком из Сум. Так, все еще находясь в фашистском застенке, он начал выполнять боевые задания подполья.

     Одним из первых таких заданий стало получение сведений о производстве на заводах Круппа запрещенного международными конвенциями химического оружия. Эти сведения удалось добыть. Разведчик даже сумел узнать немного о составляющих его компонентах. Полученные данные он передал своему связному. Как позднее выяснилось, этот труд не был напрасным. Секрет страшного оружия был раскрыт союзниками и оно никогда не было применено на фронтах войны.

     Однако, это и последующие задания стали лишь прелюдией к выполнению главной миссии Разведчика в оружейном центре Германии. Накануне наступления нового, 1943 года, подпольщики сообщили ему, что авиация союзников готовит налет на промышленный комплекс Рура. Разведчику было поручено  вывести из строя системы пожаротушения на предприятиях и заводах. Причем, чтобы не вызвать подозрений, это нужно было сделать не заранее, а в самом начале воздушного налета.

     В задачу Разведчика входило составление схемы размещения складов горючих материалов и уточнение расположения объектов по цехам. Ему пришлось осторожно опрашивать рабочих и лично проверять отдельные объекты. Он должен был также оставаться на территории лагеря в момент налета, чтобы убедиться в эффективности принятых мер.

     По сути дела это было заданием смертника.

     Но с учетом пережитого умирать Разведчику было, видимо, не впервой. Задание он воспринял, как должное.

     Налет начался январским вечером 1943 года. В нем участвовало несколько сотен "летающих крепостей". В считанные мгновения зимняя стужа растопилась в море огня.

     Совместные усилия пилотов и бойцов Сопротивления сделали свое дело. Заводы пылали, а вокруг не было видно ни одной струи воды, ни одного действующего пожарного крана. Фактически за одну ночь заводы Круппа перестали существовать.

     Внушительная победа обошлась дорогой ценой. Тысячи иностранных рабочих погибли в огне бомбежки. Среди них были и подпольщики, вызвавшие огонь на себя. Погиб и связник Эрнст. Сам Разведчик оказался среди немногих выживших, но был тяжело ранен в голову и лишь под утро сумел добраться до конспиративной квартиры Гюнтера.

     Несколько суток после налета пламя пожирало то, что не разрушили бомбы. Лагерь также был полностью уничтожен. Оставшиеся в живых заключенные разбежались. В городе, еще недавно почти не тронутом войной, воцарились ужас и хаос.

     Но и среди хаоса продолжала работу имперская охранка. Гестаповцы пытались найти виновников вывода из строя противопожарных систем. Оставаться в Эссене Разведчику стало опасно.

     Некоторое время он скрывался у товарищей  по подполью, окончательно вживаясь в образ уже не русского заключенного, хорошо знающего немецкий, а самого настоящего немца. Знакомился с обычаями и манерами поведения местных жителей.

     Наконец, было принято решение переправить его в Вену. Товарищи выправили для него документы на имя Вальдемара Витвера, демобилизованного из вермахта по ранению. Удалось даже подготовить на бланке гаулейтера Рура письмо в управление высшими учебными заведениями Вены с ходатайством о зачислении "воина-героя" на архитектурный факультет высшей технической школы. В апреле 1943 года Разведчик под именем Витвера отправляется из разрушенного Эссена в цветущую Вену.

     Эссенские подпольщики по договоренности с австрийскими коллегами не дали Разведчику ни адресов, ни явок. Ему вновь оставалось ждать. Как выяснилось, эта предосторожность оказалась вовсе не лишней. Почти сразу же за прибывшим на учебу студентом был установлен негласный надзор. Периодически Разведчик обнаруживал в своем окружении подозрительных соглядатаев, то в виде чрезмерно любопытных и охочих до выпивки товарищей-студентов, то в виде очаровательной и даже кажется влюбленной в студента девушки.  Разведчику приходилось обходить хитроумно расставленные ловушки и вести жизнь обычного, ничем не примечательного школяра. То есть, учиться, зарабатывать на жизнь в керамической мастерской, а в свободное время праздно гулять по прекрасному городу.

     Тем не менее, встречи с контрразведкой избежать не удалось. Студента все же вызвали на допрос. Но ему вновь удалось усыпить бдительность врага и остаться неразоблаченным. Позднее он узнал, что венские сыщики посылали-таки в Эссен запрос по поводу личности подозрительного студента. Но, как и предполагали подпольщики, в суете и суматохе,  царящих после бомбежки, ответ пришел крайне невразумительный. В итоге от студента на некоторое время отстали.

     Вскоре подпольщики и сами вышли на связь. Связным оказался симпатичный механик Вилли, с которым Разведчик познакомился в студенческой столовой. Вилли назвал пароль и дал понять, что ему известны некоторые детали допроса в контрразведке. Так прояснилась еще одна возможная причина неожиданно быстрого спасения студента.

     Жизнь вновь приобрела смысл.

     Разведчик опять начал получать вполне определенные и конкретные задания. Он выходит по тайной радиостанции  на связь с Москвой и переводит на немецкий язык сводки с фронтов. Позже Разведчик выезжал в Прагу, Каменец-Подольский, Львов, Судеты, где собирал сведения, имеющие отношение к военному производству. В Кракове вместе с польскими партизанами он установил местонахождение заводов по производству ракет ФАУ.

     В конце зимы 1944 года Разведчик устроился работать шофером в частную транспортную фирму. По заданиям Сопротивления он перевозил на своем грузовике листовки, оружие, а также сбежавших из плена узников.

     К тому времени круг его знакомств значительно расширился. Да и сам Вальдемар превратился в фон Витвера. Пришлось новоиспеченному "дворянину" обучаться благородным манерам. Для этого Разведчик в течение нескольких месяцев ходил в кино, выбирая для просмотра исключительно ленты, рассказывающие о жизни высшего общества.

     Среди его новых знакомых них было и несколько весьма привлекательных особ. Но наш Разведчик, в отличие от своих киношных двойников, держал себя в строгости. Он не мог допустить даже малейшего отклонения от пуританской линии поведения.

     Во всяком случае, так уверяет он нас сам сегодня,  много лет спустя.

     Верить ему или нет каждый может решить для себя сам.

     Весной 1945 года руководство австрийского Сопротивления, которое возглавлял майор вермахта Карл Сцоколль, или Сокол, как называли его русские товарищи, установило контакт с командованием Третьего Украинского Фронта. Подпольщики передали в советский штаб копию секретного плана обороны Вены с расположением обороняющихся частей и предложениями совместных действий. Командующий фронтом маршал Толбухин принял эти предложения. Войска должны были брать крепость не в лоб, а ударом с запада, откуда наступление менее всего ожидалось. Кроме того, на передней линии обороны были расставлены верные Соколу австрийские части, которые должны были без сопротивления пропустить к Вене советские войска.

     Первоначальный план предусматривал также одновременное начало в Вене восстания. Бойцы Сопротивления намеревались  занять важнейшие правительственные здания и арестовать оставшихся в городе нацистских чиновников.

     Этой части плана, к сожалению, не суждено было осуществиться. В результате доноса штаб восстания был разгромлен. Ближайшие сподвижники Карла Сцоколля - обер-лейтенант Рашке, майор Бидерман и гауптман Гут - казнены. Но самому Соколу удалось уцелеть. В результате основные операции по срыву планов гитлеровцев и сохранению Вены были выполнены.

     В городе активно действовали диверсионные группы по нейтрализации "вервольфов" и оставшихся верным фюреру немецких воинских частей. Одна такая группа, руководил которой Вольдемар Витвер, успешно вывела из строя две батареи, охранявшие подступы к Вене. Другая группа не дала врагу взорвать мост через Дунай. Действия подпольщиков практически полностью парализовали обороноспособность венского гарнизона. В результате австрийская столица не только практически не пострадала, но и была освобождена в первых числах апреля ценой относительно малого числа жертв в отличие от многих других европейских городов.

     Согласованность и взаимовыручка бойцов Сопротивления и воинов Красной Армии помогли сохранить десятки, а, может быть, и сотни тысяч человеческих жизней.

     Между тем, далеко не всех устраивала такая трактовка венской операции. Советская фронтовая контрразведка заявила о своей решающей роли в освобождении Вены, лишь частично разделив успех с кораблями Дунайской флотилии. Об этом сообщила советская официальная печать. Ни о каком австрийском Сопротивлении, совместном с маршалом Толбухиным плане бескровного взятия Вены, героических действиях разведчиков и диверсионных групп в этих публикациях речь, естественно, не шла.

     В этих условиях руководитель  Сопротивления Карл Сцоколль и его соратники, в том числе и Витвер,  оказались нежелательными свидетелями. Уже 19 апреля 1945 года  Сокол и Витвер были арестованы. Так Разведчик вновь сменил амплуа и на долгие годы превратился в Заключенного.

     Сначала Сокола и Витвера держали вместе. От Разведчика потребовали отречься от составленного им отчета и признаться в сотрудничестве с иностранными спецслужбами. Причем сам отчет был уничтожен прямо у него на глазах. Для большего устрашения его в ожидании решения участи отправили в камеру смертников. Ну, а Сокола перевели в лагерь военнопленных под Веной, откуда собирались этапировать прямиком в Сибирь.

     Но вновь случилось невероятное. Машина репрессий дала сбой. Такое случалось чрезвычайно редко. Но случалось. Соколу удалось бежать  из  лагеря. Он сразу явился в штаб к Толбухину и маршал немедленно взял его под свою защиту. В дальнейшем Сокол занимал ответственные посты в Австрийской Республике, был награжден высшими наградами страны. Ныне он является крупным кинопродюсером.

     Витверу повезло немного меньше. Но все равно повезло. Убедительных доказательств его вины так и не нашлось. После специальной проверки он был отправлен на Родину дослуживать в рядах советской Армии.

     Путь бывшего Разведчика домой оказался тернистым и извилистым. Даже пункт назначения в России оказался лишь очередной перевалочной базой. Все вновь прибывшие были в обязательном порядке, как военнослужащие, зачислены в трудовые батальоны и направлены на восстановление шахт Донбасса.

     На шахтах Разведчик, ставший вновь из Витвера Витманом, проработал еще несколько месяцев, освоив попутно пару смежных профессий. К осени 1945 года в трудбатальонах все настойчивее стали ходит слухи о грядущей демобилизации. В списки на отправку был включен и Борис Витман. Но вместо ожидаемой демобилизации "счастливчикам" в очередной раз объявили, что они и далее закрепляются за угольной промышленностью. Причем предупредили, что самовольный уход из отрасли будет считаться дезертирством по действующему еще указу военного времени.

     Поздней осенью 1945 года очередной телячий состав привез Витмана в поселок Половинка Пермской области. Лагерная биография Разведчика продолжалась.

     В Половинке, ставшей, кстати, вскоре городом, Заключенный пробыл около двух лет. Правда, непосредственно в угольной промышленности он проработал относительно недолго.  Его быстро заприметило городское начальство. Вскоре Витман уже трудился в исполкоме. А спустя некоторое время даже занял пост городского архитектора. Под его руководством были спроектированы здание вокзала, городской парк, строились жилые дома. Одно омрачало существование. Будучи формально человеком свободным, он, тем не менее, продолжал без внятных на то оснований оставаться на положении заключенного. Никаких официальных обвинений ему не предъявляли, свободы передвижения в пределах области не ограничивали. Но выезжать за ее пределы не разрешали. 

     Осенью 1947 года Витман решился на очередной побег, пятый по счету. Только бежать он теперь решил прямо встолицу. Там он намеревался пойти в Президиум Верховного Совета и хотя бы попытаться восстановить справедливость.

     Пятый побег, как и предыдущие, удался. На третьи сутки беглец добрался до столицы. Но на свободе погулял немного. Скорее всего, после его побега из Половинки органы сразу же установили наблюдение за всеми родственниками Витмана. Спустя относительно короткое и он сам был арестован. Несколько дней его продержали на Петровке, а затем перевели в Лефортово.

     В дальнейшем он много раз сравнивал условия пребывания и методики ведения допросов в гитлеровских лагерях и советских тюрьмах. Очень часто сравнения оказывались не в пользу последних.

     Через несколько месяцев было готово следственное заключение. Несмотря на то, что австрийские антифашисты подтвердили его участие в подпольной работе, компромата накопали достаточно. Витмана обвиняли в том, что он добровольно сдался в плен, бежал из ссылки и проживал по поддельным документам. Большую часть обвинений он надеялся опровергнуть на суде.

     Но такой возможности не представилось. Суд вернул дело "за отсутствием состава преступления". Но поскольку оправдательный приговор был невозможен в принципе, осуждение все же состоялось. Витман был приговорен к десяти годам лагерей решением особого совещания. Приговор подписали Алферов, Меркулов и сам всесильный министр госбезопасности Абакумов.

     На дворе стоял 1948 год. Впереди у заключенного были пересыльные тюрьмы Кирова и Красноярска, долгое и изнурительное плавание по Енисею. Под конец этап прибыл в таймырскую столицу - Дудинку, где Витману пришлось провести свою первую заполярную лагерную зиму.

     Ему в очередной раз повезло. Лагерь в Дудинке оказался далеко не худшим. Кроме того, его вновь заметили и определили на  работу в конструкторское бюро на должность, которую обычно занимали вольнаемные работники. Умение улаживать конфликты и находить общий язык с самыми разными людьми, а также прирожденный талант рисовальщика вызывали уважение и не раз выручали в условиях сурового лагерного быта. Даже временное заключение в штрафной  лагпункт по доносу очередного стукача не прервало череду счастливых случайностей.

     В конце зимы 1949 года Витмана с очередным этапом направили досиживать срок в Норильск.

     В Норильске он также работал в конторе, на производстве, в шахте, заслужил расположение и уважение как матерых уголовников, так и столичных интеллигентов. Одновременно он познакомился с замечательными людьми, гордостью советской науки той поры, стал свидетелем зарождения и строительства гиганта отечественной индустрии - Норильского горно-металлургического комбината.

     После смерти Сталина в 1953 году норильские лагеря жили в ожидании скорых перемен. Они пришли, но не так быстро, как хотелось бы.

     Многим, в том числе и Борису Витману, предложили написать прошение о помиловании. Многие согласились.

     Отказался один. Борис Витман.

     Он отсидел еще год. И был освобожден в 1954 году, отбыв срок, с учетом заполярных "скидок", от звонка до звонка.

     Уже год спустя последовала первая реабилитация. Власти вернули герою заслуженные награды, восстановили армейский и боевой стаж и даже предложили вернуться в разведку. При оформлении документов ему было предложено присвоить офицерское звание. Вплоть до полковника. Витман предпочел остаться рядовым. И от сотрудничества с органами отказался.

      Спустя тридцать пять лет,  в 1990 году, последовала вторая, на этот раз окончательная реабилитация.

     А через три года вышла написанная им книга "Шпион, которому изменила Родина". Книга, которую он урывками писал все эти прошедшие десятилетия. После чего о Борисе Витмане, его жизни и удивительных приключениях узнали уже все россияне.

     Теперь он на абсолютно законных основаниях чувствует себя счастливым человеком. Для этого есть все основания. Позади - ранения, плен, бомбежки, гитлеровские и сталинские лагеря, высочайшее нервное и физическое напряжение. Сегодня - крепкое для его почтенного возраста здоровье, жизнерадостность, редкий и завидный оптимизм. Внимательные слушатели и преданные ученики. Верные поклонники, и, что не менее важно, яростные оппоненты. Фотография на стенде в главном музее ратной славы страны на Поклонной горе. Любящая дочь.  Три издания популярной книги, ставшей бестселлером. И главное - громадье планов, ближайшие из которых рассчитаны, как минимум, на годы.

     Для любителей статистики можно подвести и математический итог. Сам он лично спас на своем грузовичке несколько узников фашистских лагерей. Немецкие батареи, которые Витман вывел из строя, могли бы подбить до полусотни советских танков. Следовательно счет спасенным уже идет на сотни. Ну, а если бы сработали системы пожаротушения в Эссене, заводы Круппа вновь запустили бы свой смертоносный конвейер. На Восток опять двинулись бы танки, полетели самолеты. В этом случае число жертв исчислялось бы десятками и сотнями тысяч.

     Но этих жертв не было. Всем им подарил жизнь в том числе и Борис Витман.

     Конечно же, это счастье. Пусть не совсем соответствующее определению классика.

     Или мы вообще ничего не смыслим в счастье.

 

    

 

     Юрий Львович Гладыш - журналист. 

 

     Ю.Л.Гладыш: Москва. Рижский проезд, дом 9, кв. 110. Тел. (095) 283-48-71.