Сергей Жилин
(Ижевск)
Сережа пишет
и поет, поет и пишет, и вновь поет… Многие считают, что гитара и бумага
несочетаемы. Не понимаю. Наверное, сам такой же. (Л.Р.)
***
Заблудился
в весне, сгинул, канул как в Лету
Пусть
обыщут весь город друзья и подруги.
Пусть
звонком телефон надрывается где-то,
А
я грею деревьям холодные руки.
А
весна холодна, март не греет покуда,
И
по городу ходят нелепые слухи.
- Отменили весну, - мне твердят пересуды,
Вот я грею деревьям холодные руки.
Горожане не спят в ожидании чуда
И
глядят на меня, будто верные слуги.
Их
пока что еще не оставит рассудок,
И
я грею деревьям холодные руки.
Тает
мартовский снег, пусть пока неохотно,
Присмирела
зима в ожиданье разлуки.
Из
весны возвращаться обратно мне поздно,
Пусть
она мне согреет холодные руки.
март 1983 г.
Махорочка
«…Дым
Отечества нам сладок
и приятен».
А. Грибоедов
Отчаянный
табак.
И
сладостно, и горько
Пропах
тобой барак.
Когда
в тайге мы жили,
Забывши
про «Казбек»,
То
все тебя курили –
И
конвоир, и зек.
Я,
как в былые годы,
Отвык
от сигарет.
Вдыхаю
дым свободы –
Махорочный
букет.
Россия
дышит тяжко,
Отчизны
горек дым-
Последняя
затяжка
И
мертвым, и живым.
август
1990 г.
Еще один трубач
Посвящается М. Анчарову
Отыгрался оркестр в парке,
Я шагаю за трубачом.
Папироской дымя «наша марка»,
Он в киоске глядит «что почем».
И идет переулком узеньким
В пиджачке своем старом, заштопанном.
А из легких такая музыка,
Что и думать не хочется: «А что потом?»
Он шагает по переулочку,
У него абсолютный слух.
Не глядит даже в сторону булочной,
А магазинчик напротив – с двух.
Он кладет инструмент ухоженный,
Осторожно садится на лавочку.
Ну, а мимо спешат прохожие,
Вся Москва семенит вперевалочку.
Пожалеть его – он обидится;
Он доволен своей судьбой,
Ведь вторая война не предвидится,
А с него пока хватит одной.
И сидит трубач, улыбается,
Нежно гладит свою трубу.
Только музыка в жизни сбывается,
Что ж ему пенять на судьбу?
июнь 1987 г.
Утренний
посетитель Свято-Данилова монастыря
Из
дальних странствий возвратясь,
Поставь
свечу святому Павлу
Рукой
усталой и беспалой
Пусть
он глядит облокотясь.
Пусть
он измерит вкривь и вкось
Судьбы
наросты и коросты.
Ответишь
на любой вопрос ты –
Вот
только будет ли вопрос?
И
стынет мартовская синь,
И
на свечу монет хватило.
Ах,
Боже мой, ужели было
С
тобою то же, что и с Ним?
А
коль воскреснуть не дано,
Дай
в полной мере насладиться –
Прочтя
последнюю страницу,
Ты
пьешь церковное вино.
И
снова в мартовскую стынь…
И,
захлебнувшись небом, небом,
Зажав
в руке кусочек хлеба,
Кому
ты говоришь «прости»?
Вокзал
Казанский потеплей,
А
Ленинградский поприличней…
В
метро зеленой электричкой
Ты
мчишься прочь от февралей.
Из
дальних странствий возвратясь,
Поставь
свечу святому Павлу
Рукой
усталой и беспалой –
Пусть
он глядит, облокотясь.
19.06.1991 г.
Трубниковский
переулок
Над
Трубниковским переулком тишина,
История
маячит в отдаленье.
Труба
умолкла, флейта – не слышна,
Дробь
каблучков - и та с какой-то ленью.
У
магазина с вывеской «Вино»
Запальчивые
местные ханыги
Эпоху
осуждают. Все равно
С
эпохой этой перейти им в книги,
Которые
напишут не про нас,
Толпящихся
на шумном перекрестке, -
В
толпе не тот сердечности запас,
Чем
в этой подгулявшей кучной горстке
Известно
подозрительных бичей,
Галдящих
и на птиц похожих…
Здесь,
в старом переулке, я – ничей,
А
потому с эпохой осторожен.
21.10.91
г.
Платформа «Купчино»
Насте
Что я вспомню, когда вдруг откроется город? –
Будто томик стихов пролистал наугад.
Вот страница – на ней полуночные споры,
А на этой – сырой крепостной каземат.
Вот автобус пустой, переход освещенный,
Электрички последней ночной холодок…
Век кончается, как лист бумаги вощеной,
А на ней не напишешь и нескольких строк.
Мрачно в Купчино. Вечер, чернилами брызни,
Будто писарь военный над белым листом,
Что выводит приказ о продлении жизни –
Он напишет его, а распишется кто?
Электричка на Павловск опять опоздает,
Ветер треплет кашне, и мой кашель сухой
О простуде былой только напоминает
И уносится прочь вместе с желтой листвой.
Ты на фото глядишь, улыбаясь спокойно.
Ремешок дамской сумочки тонким шнурком
Подбирается к шее, но писарь в погонах
Наклонился уже над белым листком.
21.07.1991 г.
Осенние
размышления о потопе
О. Р.
Ты на меня не ворожи,
Пока еще звезда дрожит,
Пока я не взошел по трапу,
Хотя давно готов ковчег,
Да голубь с вороном в раздоре…
И я – последний человек
На стыке всех земных историй.
И,
выйдя в тамбур покурить,
Под
тусклой звездочкой вагонной
Вдруг
рвешь связующую нить,
А
небо продолжает лить
На
стол страны огромной.
Пасьянс
из листьев на земле,
Не
разберешься в серой массе:
Вон
там король, а там – валет
Червовой
иль бубновой масти.
Через
осенние дожди,
Через
Сергач или Калугу,
Ты
на меня не ворожи,
Пока
еще звезда дрожит,
И
жизнь моя спешит по кругу.
Но
вот уходит мой ковчег
Куда-то
в сторону Европы…
И
я – последний человек
Из
тех, что жили до потопа.
Через
осенние дожди…
11.09.1991 г.
Л. Корману
Покидая
этот город,
Обрывая
пуповину,
Раздвигая
паутину
Или
дней минувших ворох,
Не
жалей о том, что было,
Не
жалей о том что будет…
Что
листва опавших судеб,
Если
все давно остыло?!
Вон
река, как будто пояс,
Извивается
в движенье…
Сразу
головокруженье –
Видишь,
над рекою поезд?
Покидая
этот берег,
Поезд
мчится напрямую
В
область дальнюю, такую,
Что
не сразу и поверишь.
В
нем и зрители, и судьи,
Пассажиры
и пройдохи –
Все
мы ждем на полувздохе,
Что
же дальше, что же будет?
И
летит по небу поезд,
И
руками машут дети.
Я
сижу в вагоне третьем,
Перечитываю
повесть,
Покидая
этот город,
Обрывая
пуповину,
Раздвигая
паутину
Или
дней минувших ворох…
И
летит по небу поезд…
И
летит по небу….
И
летит….
12.03.1992 г.
***
Сиди в кафе и слушай шум дождя,
С официанткой потолкуй о разном.
Ты можешь ее даже подождать,
Но, уверяю, - совсем напрасно.
Ей каждый вечер подают авто,
А
у тебя ни вида, ни подводы.
А
впрочем, можно ей подать пальто
И
в дверь шагнуть в предчувствии свободы
–
Свободы принимать – не принимать
Вот этот город, на тебя похожий,
Свободы понимать – не понимать
Любую смуту его прохожих.
Потом брести по улицам пустым,
Прикуривать у встречных-поперечных
И горевать: «Ах только б не простыть!» -
На остановках городских конечных.
10.02.1991 г.
Осень
в Одессе
Осень
в Одессе, жизнь замирает
В
нашем дворе.
Вот
и соседка стул убирает –
Зябко
сидеть в октябре,
Зябко
судить о погоде и ценах –
Прошлого
не вернешь.
Осень
в Одессе. Дни, словно пена –
Смоет
их дождь.
Осень
в Одессе.
Осень
в Одессе. Поздние осы
Ищут
тепла.
Осень
поставит сплошные вопросы,
Словно
вино на столах.
Стынет
шашлык в опустевшей шашлычной,
Прошлого
не вернешь.
Осень
в Одессе, все как обычно –
Пена
и дождь.
Осень
в Одессе.
Что
же, оставим, наивные мысли,
Больше
не будем летать!
Только
в небесно-подоблачной выси
Вдруг
отворят ворота.
Желто-коричневых
листьев платана
Мало
для неба, видать.
Осень
в Одессе. Значит, настало
Время
летать.
Осень
в Одессе…
1995 год
Дорожная
песенка
Софье
По России, как просили,
Мы торопимся в ночи.
Мы полжизни пропустили,
Но об этом ты молчи.
На Саратов или Нижний, -
Лишь бы только не домой!
Ты подвинешься поближе,
Значит, я еще живой.
Озабоченно и хмуро
Друг качает головой
-
Да, похоже, пуля-дура,
Если тоже он живой.
Плюну косточку от сливы
Я в раскрытое окно.
Хорошо, что все мы живы,
Хорошо, что есть вино!
Нам завидует водитель,
Курит будто на износ.
«Минералки не хотите ль?» -
Задаем ему вопрос.
Только машет он беззлобно
Отрицательно рукой…
Хорошо, мы живы оба,
Хорошо, что он живой.
По
России, как просили,
Мы
торопимся в ночи.
Мы
полжизни пропустили,
Но
об этом ты молчи.
На Саратов или Нижний, -
Лишь
бы только не домой!
Ты
подвинешься поближе –
Значит
я еще живой.
23.09.1993 г.
***
Наталье Ермиловой
Не
мечтаю о Париже, говорю,
Пусть
пылится на столе моем открытка.
И
в Москве скрипачка зябнет на ветру,
И
в Париже на бульваре плачет скрипка.
Что
с того, что все наоборот,
Что
с того, что нас разносит ветер?
Спой,
скрипачка, мне про Новый год,
Если
новой жизни нет на белом свете.
У
столиц чужих похожи голоса,
Там
и тут прохожие похожи.
И
глядит скрипачка в небеса,
Будто,
впрямь, стоит у Господа в прихожей.
Не
мечтаю о Париже, говорю,
Пусть
пылится на столе моем открытка.
И
в Москве скрипачка зябнет на ветру,
И
в Париже на бульваре плачет скрипка.
13.05.1998г.
Утро на пасеке
Ну,
вот и утро. Что нас ожидает? –
Стихи,
парное молоко.
Туман,
в овраг сползая, тает,
Котенок
со шнурком играет,
И
беды где-то далеко.
Как золотистый самолетик,
Пчела
присядет на скамью, -
Я
этого всего не против,
Так
почему ж на грустной ноте
Слагаю
песенку свою?
«Было
утро без печали,
Не
раздался ночью плач,
Только
мы не замечали
Этих
маленьких удач.
Пили
чай с вареньем, с медом,
Толковали
о былом…
То,
что утро стоит года –
Это
мы поймем потом».
.
Ну,
вот и утро. Что нас ожидает?..
1995 год
Ручей
Когда
ручей звучал, как речь,
Я
размышлял под хмурым небом:
«Пусть
будет теплой ваша печь,
Пусть
будет в доме вдоволь хлеба».
И
проводив в который раз
Снега
прощальными словами,
Весенний
сад цветет для нас,
Маячит
лето меж стволами.
И
все обиды позабыв,
Избыв
разлуку и ненастье,
Живем
на краешке судьбы
В
преддверье маленького счастья.
24.01.97 г.
Пейзаж
О. Р.
Это
дерево – я, это дерево – ты,
Нам
пока не знакома боязнь высоты,
И
мы тянемся вверх над зеленым холмом
И
спасаем друг друга теплом.
Это
дерево – ты, это дерево – я,
А
вот это – другие, но тоже друзья.
И
за тысячу верст, у другого холма
Ощущаю
тепло без письма.
Кто
же нас разбросал так причудливо здесь? –
Будто
свыше услышал тревожную весть.
Неподвижна
листва, неподвижна вода,
Будто,
вправду, с тобою беда.
Это
дерево – я…
01.10.1991 г.
Шиповник
У реки, где шиповник в цветах,
Где купают коней пацаны,
Посреди необъятной страны
Не знакомы ни горе, ни страх.
Здесь спокойно подумаешь ты,
Что когда-то, возможно, умрешь,
Но поскольку здесь нет слова «ложь»,
То спокойно глядишь на цветы.
Не печально от той красоты,
Не коснется тревога строки…
Как мне хочется быть у реки,
Где уже распустились цветы.
Мни в ладонях хоть эти, хоть те
Или рыбу лови в омутах…
У реки, где шиповник в цветах –
Всё не те, всё не я, между тем.
17.05.2000 г.
Гроза
Алексею Красноперову
Целый день собиралась гроза,
Облака нагонял сильный ветер.
Да и проза не шла – то слеза,
То соринка в глаза, то скрип петель.
Чашка чаю – вот весь мой уют,
И впотьмах провожу этот вечер.
В небесах то молчат, то поют,
То ведут бесшабашные речи.
По небесному тракту старик
Гонит, гонит лихую повозку.
Не сорваться бы только на крик,
А сказать что-то важное просто.
Целый день собиралась гроза,
Облака нагонял сильный ветер.
И уже говорят за глаза,
Что напрасно живу я на свете.
Целый день собиралась гроза…
июнь 1998 г.
***
А.Р.
Прости
меня, мой враг, за то, что ненавидел
Я
в образе твоем единственно себя.
Мы
слиты вместе, как в одной обиде –
И
слезы, и прощенье, и судьба.
А
смерти нет! Есть только слово «здравствуй!»,
Обиды
позабыв, его мы говорим,
Приветствуя
друг друга в день ненастный…
И
я люблю тебя, и, кажется, любим.
Прости
меня, мой враг, ты был мне нужен
В
той жизни, как теперь мне нужен друг.
Нам
не было нужды в обычной дружбе,
И
мы пошли с тобой на новый круг.
И
Смерть явилась всадником крылатым,
Какого
цвета конь – не мог я разобрать…
Я
помнил имена, названья, даты,
А
лица не пытался вспоминать.
Нам
всадник помахал приветливо рукою,
Он
скрылся с глаз и даже стук копыт
Затих
давно за Черною рекою,
Унылой, как
кладбищенский гранит.
Но
смерти нет! Есть только слово «здравствуй!»,
Обиды
позабыв, его мы говорим,
Приветствуя
друг друга в день ненастный…
И
я люблю тебя, и, кажется, любим.
10.03.1991 г.
Художница
Ларисе
Художница была не робкого десятка,
Но, видно, не хватало таланту мастерства.
Еще один портрет лег в кожаную папку,
И надо начинать все с чистого листа.
Мы с ней поговорим о тяготах искусства,
Она мне как сестра, хотя б на час один.
Восточные глаза прищуривались узко,
Во мне искали то, что сам не находил.
А в комнате темно, от
лампы свет размазан.
За доброту души, ах, что сейчас не дашь!
Я верю, что душа моя не безобразна,
И все- таки боюсь взглянуть под карандаш.
1985
год
***
Третий звонок в зале,
Будто кольнет зависть,
Будто на ветках завязь,
А на дворе всё наледь.
В ваших пейзажах штили
Или, как прежде, ветры,
Местные километры
Или чужие мили?
Вдруг прозвенит тревожно
Третий звонок в жизни,
А то вдруг смехом брызнет –
Даже мороз по коже.
Выйду в пустое поле,
Стынет трава сухая.
Ты меня отпускаешь,
Но мне не надо воли.
17.07.1997 г.
Жилище
Здесь паутина по углам,
Завален стол бумагами.
Здесь тараканы по щелям –
Голодными варягами.
Из крана капает вода
В безвестность, в бесполезность.
Здесь прописалась навсегда
Российская словесность.
Здесь сигарета, как вулкан,
Дымит в консервной банке.
Здесь у гитары тонок стан,
Ну, как у персиянки.
Здесь беспределен разговор,
И чифирить в привычку.
Здесь время – торопливый вор –
Примерило отмычку.
Уже заварен круто чай,
Отброшена газета.
Здесь пристань, временный причал
Реки с названьем Лета.
16.02.1997 г.
Восемнадцатый век
О.Р.
Тихо падает снег,
Восемнадцатый век…
А число – число я не помню.
Было столько хлопот,
Позабыл даже год,
Заслонившись от века ладонью.
Снег летит на камзол,
Дополняя узор,
Снег покрыл треуголку солдата.
В восемнадцатый век
Я задумал побег –
Имена вспоминаю и даты.
Этот старый журнал
Я когда-то листал.
Кем я был – сочинителем праздным?
Землепашцем в селе,
Или навеселе
Торопился гулякой на праздник?
Восемнадцатый век
Свой закончил разбег –
Миновали и войны, и смуты.
Но надеемся мы
До последней зимы,
До последней минуты…
Тихо падает снег,
Восемнадцатый век,
Я стою у картины в музее.
Вот знакомый портрет
(Сколько ж вам теперь лет?),
Вот на плаху увозят злодея.
Снег летит на камзол,
Дополняя узор,
Снег покрыл треуголку солдата.
В восемнадцатый век
Я задумал побег –
Имена вспоминаю и даты.
11.10.1990 г.
Предание
Маме
Собирает слезы Богородица,
По ночам заходит в каждый дом.
В три часа проснемся мы, как водится,
Ты поплачь немного, и уснем.
Пусть нам всем приснятся сны чудесные,
Возвращенье дорогих людей,
Белый хлеб, и небо, и окрестные
Церковки, и лица матерей.
Эта ночь для нас уже не страшная,
Если Богородица была…
Вот она ушла из дома нашего,
Вот она в соседний дом вошла.
И идет по миру Богородица,
Собирая слезы и печаль…
В три часа проснемся мы, как водится,
Будто бы, и вправду, невзначай.
25.03.1992 г.
Семейная фотография
Вот
это улица моя,
Вся
деревянная, заречная.
Смеется
женщина беспечная-
Вот
это мама. Это - я…
Шестидесятые…
Весна.
Семья
позирует для фото
На
фоне простыни, к воротам
Которая
прикреплена.
По
моде тех веселых лет
У
брюк отогнуты манжеты,
Обуты
ноги в сандалеты…
И
вот – готов фотопортрет.
Пригладит
время нам вихры,
Изменит
адрес и прописку,
Закинет
далеко иль близко
Из
той обманчивой поры.
Мы
заворожено глядим
Со
снимка прямо в бесконечность…
Бреду
по улице заречной,
Не
нужен никому, один.
16.02.1997 г.
***
Да
что мне этот город! –
Обида
и вино,
Таящееся
в спорах,
Проигранных
давно.
Простуженная
глотка,
Домашней
вязки шарф…
Мой
город пахнет водкой
И
легок, словно шар,
Отпущенный
мальчишкой –
Таких
я видел сто!
И
не спасут ни Кришна,
Ни
Будда, ни Христос.
Как
растворен в пейзаже
Недремлющий
мой страж,
И
он не знает даже,
Что
есть другой пейзаж.
Считай
мои потери,
Плюсуй
мои долги,
Но
хочется мне верить –
Мы
все же не враги.
Как
я надеюсь робко –
Так
хочется дышать!..
Мой
город пахнет водкой,
И
шар – не удержать
04.11.1993 г.
Туман
А.
В. Новикову
Как легко заблудиться в тумане,
Перепутал все
планы туман.
На гигантском киноэкране
Еле виден домов караван,
Еле виден желток светофора,
Чуть заметна свеча фонаря –
Зря
я вышел, наверное, в город
В это утро… Наверное, зря.
Будто, впрямь, в небесах аэробус
Или кит на большой глубине,
Неземной проплывает автобус,
Направляясь прямо ко мне.
Пусть приветно распахнуты двери,
А в салоне зажжет даже свет –
Нет,
пойду я ногами мерять
Этот город за метром метр.
Как легко заблудиться в тумане,
Не узнать свой город в туман.
Только в прятки играть мы не станем –
Вот аптека, а вот – ресторан,
Вот собор, что стоит два века –
Тянет вверх колокольный стан…
Стань
счастливым, как я, человеком,
Проходящим через туман.
22.08.1999 г.
* * *
Запах сдобы от семейного альбома –
Пахнет сладко и немножечко печально.
Разбежались, разлетелись и нечаянно
Растеряли близких и знакомых.
Ждёт автобус пассажиров ранних,
И ещё вовсю щебечут птицы,
Только вот незримые границы
Делят нас на ближних и на дальних.
Мало было выдумать препоны,
Растерять родство или приязни,
Наблюдаю как за ходом казни –
У деревьев обрезают кроны.
В мае выйдут клейкие листочки,
Пусть над ними провода и крыши,
А деревья не стремятся выше,
Шелестят листвою дни и ночи.
Как забыть о потрясенье нервном
И не думать о былой утрате?
Плохо жить на городском асфальте
Тянущимся к космосу деревьям.
Вот и мне сегодня неспокойно,
Что осталось от былого дома? –
Запах сдобы от семейного альбома…
Улица родная незнакома.
2001
год