ЗДРАВСТВУЙТЕ,
АЛЕКСАНДР ИСАЕВИЧ!
ДОБРОГО
ВАМ ЗДОРОВЬЯ!
Провинция - города Ижевск и Воткинск -
обращаются к Вам в надежде на консультацию и участие в создании телевизионного
художественно-публицистического фильма,
посвященного антибольшевистскому восстанию ижевских и воткинских рабочих.
Фильм - не самоцель. Мы хотим большего: одухотворения самих себя и
родной земли. В Храмах Ижевска и
Воткинска может быть зажжен огонь вечных
свечей в память по убиенным, взятый от того, что сохранилось вдалеке - от неугасимой
Памятной Свечи, горящей вот уже
почти век в городе Беркли в честь погибших воткинцев и
ижевцев. Все События жизни - внутри нас.
Главное Событие - прозрение рожденной человеческой души. Что увидит она, что поймет?
Важны традиции и окружение. Мы хотим вы- жить. Духовно - в первую
очередь. Остальное приложится само, не было бы лишь лени. Духовный наш общий дом
претерпел страшный пожар; не отc троимся вновь - зарастем бурьяном и дичью.
Нельзя не торопиться - мало уж у кого
душа не отравлена "выгодой"...
Слово, Образ - так хочется
вернуть им их первенство, их животворящую силу. Ведь было же это все!
Формально говоря, получается два шага в
этой конкретно акции: организация и участие многих в социально-значимом
событии, и второе - след в нас самих от свершенного: эссе,
выступления, встречи, статьи, фильм. След - вне времени. Ибо трацидия и история - это то, что
здравостью ума да силой
веры удерживается внутри человечьего нашего существа. Спящий спящего -
не разбудит!
Сожженный наш духовный дом - утраченная Любовь. Урал - железное сердце матери-России. Оно не было таким. Никто,
кроме нас самих, не вернет жизни великолепную обыденность - счастливый
покой самобытности.
Быть собой - вот и все, что требуется для счастья. Такая простая
банальность. Требования быть "кем-то" порождают духовную летаргию - равнодушие. Оно
преследует нас в этой стране с момента зачатия,
может и раньше. Роддом -
равнодушен, детство - как чья-то обуза, школа, история - как оскомина... Война или мир, любовь или смерть, работа
и лень - для многих
все едино. Спящая душа и
отвердевшее сердце дают странную иллюзию:
ощущение вечной силы и нерушимости. Твердое порождает твердое: жизнь замирает внутри Человека. Зона в нас
самиих начинается, увы, задолго до ее
последнего, видимого воплощения. Выход отсюда свободен лишь в небо. Восставшие
в восемнадцатом году ижевцы-воткинцы - духовно бодрствующая соль Руси, люди,
находившие здравый смысл бытия в осознанной своей самодостаточности. Мы сегодня
не можем исследовать время лишь по архивам;
безвременье заканчивается там, где весь груз времени современная
гражданственность берет на себя.
Вот - сегодняшний город провинции. Здесь все подчиняется гласным и негласным
правилам большого вокзала. Те, кто
прибыл сюда задолго до отправления своего поезда, - ждут,
пережидают время жизни, коротают, как умеют, дни, годы. Те, кто уже
опоздал, тоже как будто ждут: бродят по вокзалу, слоняются, смущают тех, у кого есть билет.
Атмосфера вечно-временной жизни всюду: в гостинице, в милицейском взгляде, в
хрипоте станционного громкоговорителя, в
унылом дерганьи минутной стрелки на
круглых часах, в облезлых голубях, в
неухоженных скверах, в разговорах, встречах и знакомствах, в преступлениях, в
объяснениях любовников - в каждом
кубическом мгновении этой кишащей суетой жизни.
Кишащей, но никогда и никуда не едущей.
Здесь рождаются и умирают "коренные" пассажиры, здесь
надолго, навсегда могут застрять
транзитники; кто-то к проклятиям предков добавляет свои, кто-то гаснет, как
брошенный окурок. А молодежь
вспыхивает оптимистичными костерками и тогда ненадолго кажется, что будет наконец-то тепло, что придет
солнечное утро и всех-всех пригласят в вагон, отъезжающий немедленно...
Куда? Да какая вам разница?! Все лучше, чем умереть на вокзале в роли
станционного смотрителя, богатого семьянина или обыкновенного бродяжки.
Настоящего патриотизма здесь не водится.
Скажет иной человек сыну своему:
"Родина!" - потом оглянется
ненароком, поведет взглядом вокруг и сам
же застесняется отчего-то, - будто
фальшивую ноту дал. Одни карманники, да их хозяева, что покрупнее, чувствуют
себя на вокзале, как дома.
Вокзал - родина скуки. Не дай Бог, часы
быстрее пойдут! Передавят тогда люди друг друга. Всяких "чужих" на
восклицательные знаки, как на осиновый кол,
опять сажать начнут. А те, что поумнее, на сутулых вопросах сами
повесятся.
Вот - сегодняшняя Вятская губерния.
Мировой рекордсмен по... суициду. Спроста ли?
Дорогой Александр Исаевич! Я, посильными для себя делами, стараюсь
приготовить вновь для жизни сожженное прошлое, изгнанную душу. Она вернется
лишь в одном случае - если будет Любовь.
Сколько оскоминных лиц сегодня
образуется вокруг, слышащих это Слово в искренности. Боже!
Присоединяйтесь, если можете. Провинция
- последняя наша Столица; столица естественности. Так мне кажется. Ведь нехорошо это: быть естественным в нашем
мире становится - искусством... Было бы замечательно воочию представить Вас как
единомышленника, пригласить в наш край,
попросить Вас возжечь в Храме возвращенный символ - огонь души. Согласитесь ли?
Спасибо.
С уважением,
ЛЕВ РОДНОВ, журналист,
провинциальный беллетрист, прибывший в Москву специально, чтобы искать разговора
и встречи с Вами, Александр Исаевич.
Тел. (в Москве, до 26.07.95) -
482-63-58;
сидя
у Петра Трубецкого в квартире... В ожидании вечера (письмо велено было поднести
к 16. 00.
PETR-1
Благослови,
мой друг,
и
недосказанность, и многословность;
то
пустота внутри, то - взрыв.
Свободы
срок условный
в
быт добровольный обращен, увы.
Какой
испуг! -
в
задернутых портьерах и смолистом чае.
Мельчаем,
говоришь?
Мельчаем.
Скорбь
окрыляется сознанием тщеты
и
- мысль бежит.
Стеклянное
убежище стакана
дает
мятежности на миг покойный дух.
Литературный
суицид России!
Слова
полны и ищут пустоты,
где,
даже изрекающий, не глух.
Вчерашний
день опух
сегодняшним
похмельем странным.
Упало
небо на чело -
глазами!
-
кляксой
синей.
Поспешность
действий красоте не служит.
Из
вечного - доступен вечный сон...
Люблю
тебя.
Бужу.
Какая
лживость! -
секунд
холодный иней
оттаивает
в чайной луже
и
- слава Богу.
(Хоть
безразличен к этой славе Он).
М. Лихоборские
бугры, 26. 07. 1995 г. 12ч.00м.
ЛЕВ
РОДНОВ, провинциал из Ижевска.