ЛЕВ РОДНОВ

 

ТОТАЛЬНАЯ ОЦИФРОВКА

 

 

      Мне кажется, что прошлое больше… не создается. Трудно сказать, к чему это приведет; всё цифруется, архивируется, всё готово к немедленному воспроизведению и репликации без потерь. Оцифровка не оставляет места старым мифам: факт побеждает легенду. Прошлое становится реально доступным, насквозь однозначным и видимым. Корабль жизни перестал избавляться от отходов. Что-то будет.

 

      Культура — это  ведь «братская могила» культов, кладбище идолов, утративших свою демоническую силу. Отличить одно от другого не трудно: культ ненасытно питается живой человечиной, пожирая даже невидимое — душу, а культура, наоборот, питает собою живого человека. Как навоз — земляничный побег. Жизнь и культ несовместимы в одном времени.

 

Детство у меня было трудным: сильно опекали и ничего не разрешали. И вот теперь я — «трудный» переросток, нападающий на неосторожных читателей: все можно! все разрешено!

 

      Старинная пластинка досталась Светлане от давно умершей тетки: «Я ставлю эту пластинку на проигрыватель очень редко. Берегу. Слушаю, слушаю, пока звучит… Будто домой прихожу!» Эти слова услышала маленькая племянница: «Тетя Света! Потом ты подаришь эту пластинку мне, а я тоже, когда вырасту, буду домой к тебе приходить…»

 

      Если обыкновенной детской «пустышке» дать разум, то она будет мучиться: чем бы себя наполнить? Людям, не имеющим своего собственного содержания, эти муки тоже хорошо знакомы. Поэтому заполняется кто чем может, а наполнившись, бережет свое содержимое — раз, и презирает иную содержательность — два.

 

      Всё на земле распределено между людьми очень несправедливо: одаренность и глупость, богатство и бедность, прошлое и будущее… Я думаю, следует осознанно стремиться к еще большей несправедливости — только это превращает неторопливый отбор эволюции в стремительность цивилизации.

 

      Что ж, смерть, в конце концов, — это самое важное событие в жизни. Путешествие от тишины к тишине предполагает качественное ее изменение. Духовного взора этот сценарий смутить не может, а телесные инстинкты — в зачет не идут. Набожный знакомый сокрушался: «Потоп! На землю пришел всемирный духовный потоп!» Ну да, человека сегодня затопляет со всех сторон: изливающимся экраном, газетным листом, церковной алчностью, изобилием образов и возможностей. Пена Маммоны заливает и сердце, и голову. Люди ищут любые духовные вершины, чтобы спастись, подняться… В этой исключительно браконьерской обстановке процветают владельцы даже самозванных «вершин»: медиумы, секты, религии-однодневки. Рынок «вершин» похож на опийный: они неустанно уничтожают других и друг друга. А за «спасение» с неофита берется тройная плата — отдать придется не только деньги, но и голову, и душу.

 

      Текст — это поступок. Лишь потом он имеет творческое отражение, двойника — на бумаге, в промышленном производстве, в полотне или в звуке. Обманщики действуют вспять: первоначально рисуют обман и уверяют, что это — поступок.

 

      Очень уж мне понравился один образ, навеянный скучной поездкой из одного райцентра в другой по зимнему тряскому тракту. Поделюсь. В автобусе-блошке покачивались одни лишь бабушки, одинаковые, как космический десант; я наблюдал их с заднего сиденья: головы всех бабулек представляли из себя совершенно одинаковые темные шары, замотанные в одинаковые шали. Божья униформа, ни дать-ни взять. Селянки ехали молиться. Именно тогда я вдруг изумился: «Ей-богу, десант!» Спецподразделение, сброшенное на землю с особой миссией: терпеть, демонстрировать безоговорочность и смирение, воплощать недумающую доброту. Была суббота. Подразделение по субботам ездило для донесений «шефу».

 

      Абстракционизм является главной политической силой нашей страны. Абстракцией описывают абстракцию, знаками обозначают другие знаки. Настоящая жизнь потерялась в глубине ненастоящего. Как быть? Ворчанием я выражаю любовь и почтение к временным идеалам моего отца, которым он посвятил свою единственную жизнь.

 

      Если человек привязался (или его привязали) к другому человеку, то вскоре его обязательно начнут «дергать». Размышления на эту горестную тему вывели меня на тему… благородства. Благородство — это не дергать привязанных к тебе людей. А еще лучше: не создавать привязей.

 

      Журналист делает из мухи слона, а писатель возвращает мухе ее первоначальный облик. В русском настоящем всегда присутствует избыток «грандиозного», поэтому будущее заведомо бедно.