Лев РОДНОВ

 

ЧЕ-БЕ

 

          Какого цвета ты, житие русское? Раскрашивают тебя все, кому не лень. Да ведь и само ты на любую краску падкое. Очень уж яркого хочется, сумрачно в царстве северном, а краски здесь не рождаются. Зато стремятся они в русский простор со всех концов света, как перелётные южные птицы. Смешаются враз, полыхнут ненадолго сиянием новым и — опять сумерки. Озарения — день наш короткий. Ахнет свет, резанёт по глазам! Пляшет страсть! Что запомнить успеешь, живой? Грубый спор тьмы и света — чёрно-белый архив этих мест. Чёрное белым цветет, белое чёрным становится. Радугу-жизнь, как любовницу, делят. Середины у спорщиков нет.

 

          — Тьма — материнство всего. Тьма — это знак глубины. Слова в глубине ярче света, за ними немые идут. Верят слову здесь те, кто не верит себе. Словом создано то, что увидит слепой.

          — Светом создано то, что не требует слов.

          — Направление взгляда — причина пути. Если сморят глаза на плохое, то его и обнимут. Если тянется ниточка зрения в высь, то и ноги шагают туда же. Возвышаются взглядом предметы. И ниспровергаются — взглядом. Тонет старатель, кичится надменный. И трудом, и бездельем поражается во-ображение. Побеждённых ведут за слепые глаза, как коня за узду.

          — Светом создано то, что не требует слов.

          — Кто в компании тварей земных? Только те, кто земной. Слово ж делает ровнею духов. И растёт новый круг. Мысли могут друзей заменить. Одиночеством тварь говорящая платит за вход в соглядатайство мира. Умный полон один. А глупцы хороши полнотою толпы. Речь объяла земное и демоны правят людьми без препятствий. Дух пьянящий искусства, дух воинской славы, вампирский дух, пьющий моленья… — всяк спешит обладать говорящей гортанью, да ухом внимющих сил. И слова столь быстры и умелы, что поступки за ними едва успевают.

          — Светом создано то, что не требует слов.

          — Глядящий под ноги монету найдет. Глядящий вдаль узрит миражи. Если первый поверит второму, они купят себе будущее. Дети их патриотами станут, добровольно храня не монету и не мираж, а — умение верить. Кто каков в этом торге? Патриота легко отличить от притворщика. Добровольный поступок красив тишиною души, а насилие — словообильно. Можно ль им обойтись друг без друга? Нельзя! Ведь они не видны по отдельности. Тот, кто может простить, ищет тех, кто предаст.

          — Светом создано то, что не требует слов.

          — О! Буквы, как капельки влаги, сливаются в реки бушующих слов и понятий, текут прихотливо, по их берегам населяются те, кто питается даром течений. Мелкое исчезает в песках и под солнцем, а крупные воды моря образуют. Соль изреченного копится в них. Но учения, тексты, пустые слова и глаголы рутины — все равны, обращенные в россыпь: в круговороте безличностных букв не задумано первенств. Буквы — плоть неизвестных понятий. Кто возьмёт их и сложит? Кто ценою себя самого станет солью земли? Тьмою зачатье наитий покрыто.

          — Светом создано то, что не требует слов.

          — Свет и тьма не враги, что застыли навеки, упершись лоб в лоб. Свет на подвиг идёт, опускается до вещества. Тьма на подвиг идёт, поднимается до воплощенья в огне и сиянии формул. Сплавом становится то, что считалось раздельным. Молниеносны сегодня шаги от словесных семян до железных плодов. Вот — огонь человеческой славы, место встреч мудрой тьмы и поющего света. Разве это не так?

          — Светом создано то, что не требует слов.

          — Тьмою создано то, что дает жизни смысл. Тьмою создано то, что дает жизни цель. Тьмою создано то, что дает жизни смерть. Языку учит ложь. Ложь покрыла словами, как светом, творенья свои. И сказала слепым слово: «Свет!»

          — Светом создано то, что не требует слов.

 

          Ах ты, русская жизнь, чёрно-белый монах! То с красным цветом ты согрешишь, то с коричневым, то с голубым… Смакуешь вожделение своё.Смакуешь и покаяние. И небесный фотограф земли этой тоже хорош, знает: цветом выразить суть невозможно. Тут особого рода аскеза нужна. Выразительный ход. Окончательный образ — че-бе.