Лев РОДНОВ

 

ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ ДВИЖЕНИЙ

 

 

          Сначала перечень.

          Прозрачность атмосферы уменьшилась наполовину и антидепрессанты теперь заменяют нам солнце.

          Климатическая граница переместилась настолько, что на берегах приуральской реки Камы появились тарантулы.

          Так и не обнаружив идею, во имя чего следовало бы жить, учат прежнему: во имя чего следует умирать.

          А радоваться хочется. Но проливное лето все больше наводит на мысль о скором праздновании слякотного Нового Года. Знаем, знаем: радость не ждут, а ищут. Человек существо подвижное и выход должен быть. Мысленному взору представляется бесконечная череда дверей, замкнутых в бесконечную петлю Мёбиуса. И на каждой висит табличка: «Выход». Двигаться все-таки надо. Хотя бы для того, чтобы компенсировать количественное накопление всеобщего нездоровья качественностью личной суеты.

          Центральное радио непрерывно предлагает лечиться, а Центральное телевидение люди с нормальным воображением стараются не смотреть. И только ячейка семьи, как последний форпост, еще держит осаду; здесь, под прикрытием кухни можно  встретиться с близкими и даже поговорить о чем-нибудь самом главном. О деньгах, например.

          Научные вести приходят, как вести с фронтов. Наука торгует страхом намного лучше, чем религия. Наука и религия вместе торгуют средствами избавления от страха, но это уже — политика.

          Хорошо быть маленьким, очень маленьким. Грудничком. Чтобы Система бережно держала тебя у своей груди и чтобы сладкое слово «дотация» стало таким же родным, как слово «мама».

          Не спрашивайте о том, для чего нам двигаться. Смысла не знает никто. Но хотя бы покажите пальцем: куда? Ах, как все-таки не хочется окаменевать! Учить детей ненастоящей правде, лгать им насчет патриотизма и какого-то там «священного» добровольно-принудительного рабства. Слабых становится все больше, они сбиваются в стаи и стаям внушают: «О, как вы сильны!» Приоритеты безволия и убогости нужны слабакам, как залоги стабильности. Низкая жизнь так ведь устойчива! И уже не покатится ниже. А высокая жизнь на толпе не удержится. Её опоры  — не только высокая технология, но и высокие помыслы высоких людей. Кто-то просто кучу собою пополнит, а кто-то нет.

          Деревенская девочка стонет: «Я в деревне своей пробыла, как в утробе у мамки. Двадцать лет хорошо мне там было, темно и безмозгло. Выбираться пора».

          Кто кого передавит на клетчатом поле истории нашей? Белые начинают и не выигрывают. Красные начинают и тоже не выигрывают. Может, черным повезет?!

          Бегом, бегом! Последние покупают места первых. Умники торгуют обещаниями, схемами и семинарами. Нарисованное приравнено к реальному. Это — рай.

          А иных уж нет… Чувствуете, как они смотрят оттуда и ничего не могут разглядеть кроме отдельных реликтов, вымирающих динозавров морали и нравственности. А остальное-то где? А остальные-то кто? И есть ли они? На месте. Всегда на месте. Да вы их знаете! Вместе пиво пьете, вместе за город ездите. По закону относительности на сверхвысоких скоростях душа и секс — одно и то же. Вперед, братки! Рубильники — до отказа, педаль — до упора, удовольствия — под завязку!

          Белогорячий мир бежит, кричит, моргает бесконечными картинками уж много лет. А мест, где есть остановиться, маловато. В небе сыро, на земле тесно. В прошлом страшно, в будущем глупо. Вот и уперся ты лбом в излюбленный русский вопросик: делать-то что? Как что! Байдарка в гараже пятнадцать лет сохнет, блесна почернела, новые дети и новая жена дышать хотят. Вперед!!! Какие прекрасные дожди умывают лицо, как бесконечен простор, как бодрит ночной заморозок! Налет с зубов исчезает, зрение восстановилось, кашель прошел. Разве этого мало? Авось, и на ваш век хватит.