Лев РОДНОВ

 

БИСЕР

 

 

         Ложь — ве­ли­чай­шая си­ла. По­это­му она все­гда при­тя­ги­ва­ет тех, кто лю­бит си­лу.

 

         Есть лю­ди-те­ле­ги, есть лю­ди-всад­ни­ки, есть лю­ди-ко­ню­хи, есть лю­ди-ло­ша­ди, но боль­ше всего — «те­лег»; судь­ба их оди­на­ко­ва, они мо­гут лишь раз­ва­ли­вать­ся по­ти­хонь­ку в пу­ти, ржа­веть за не­на­доб­но­стью, ли­бо ка­тить­ся по на­клон­ной плос­ко­сти.

 

         Жен­щи­на! Ты ни­ко­гда не смо­жешь быть по-на­стоя­ще­му оди­но­кой, по­то­му что на этом све­те вас все­гда двое — ты и твоя пра­во­та.

 

         Лю­ди на зем­ле ни­ко­гда не бы­ва­ют «зре­лы­ми»: «не­зре­лые» го­во­рят боль­ше, чем зна­ют, а «пе­ре­зрев­шие» — на­обо­рот.

 

         Лю­ди в дли­тель­ном ле­тар­ги­че­ском сне не ста­ре­ют, но, про­снув­шись, и уз­нав о сро­ке сво­его су­ще­ст­во­ва­ния, они на­чи­на­ют стре­ми­тель­но на­вер­сты­вать об­ма­ну­тое время — те­ло дряб­нет, ли­цо мор­щи­нит­ся: за пол­го­да ста­рят­ся так же, как за все «сэ­ко­ном­лен­ные» го­ды. Проснувшийся — это «фор­ма», не за­пол­нен­ная опы­том. А время — это за­бот­ли­вый ро­бот: оно «до­ра­бо­та­ет» вас, да­же ес­ли вы не ус­пе­ли по­жить не по сво­ей ви­не.

         Рос­сия, усы­п­лен­ная поч­ти на век, про­сы­па­ет­ся… На­до быть го­то­вым к стре­ми­тель­ной внеш­ней ста­рос­ти и внут­рен­ней пус­то­те. (Заметка в записной книжке. 1987 г.)

 

         Природа — ве­ли­кое зер­ка­ло: это­му от­ра­же­нию до­ве­ря­ешь боль­ше, чем оригиналу.

 

         На­де­ж­да обес­си­ли­ва­ет че­ло­ве­ка.

 

         Судь­ей и па­ла­чом и ад­во­ка­том в од­ном ли­це мо­жет быть толь­ко со­весть.

 

         Сча­стье и бе­да мо­гут быть оди­на­ко­во го­ло­си­сты­ми: им нра­вит­ся, ко­гда на них смот­рят.

 

         Ту­пи­цы, мер­зав­цы и олу­хи все­гда бы­ва­ют двух ти­пов: ли­бо от­пе­тые «дво­еч­ни­ки», ли­бо «твер­дые пя­те­рош­ни­ки»; про­стран­ст­во жиз­ни, дос­туп­ное для не­ко­то­ро­го «ше­ве­ле­ния», по-настоящему при­над­ле­жит, по­жа­луй, од­ним лишь «тро­еш­ни­кам», да «чет­ве­рош­ни­кам», их не дер­жат ни кан­да­лы сво­ей глу­по­сти, ни сле­по­та ис­клю­чи­тель­но­сти.

 

         «Я убе­ж­ден!» — это не ар­гу­мент, а за­кли­на­ние.

 

         Известное — на­ша тюрь­ма, неизвестное — наш тю­рем­щик.

 

         Власть над людь­ми име­ет не тот, кто го­во­рит: «На­до!», — а тот, кто от­ве­ча­ет на во­прос: «По­че­му?»

 

         Мо­ло­дая на­де­ж­да все­гда уби­ва­ет ста­рую.

 

         Оби­да слиш­ком рас­то­чи­тель­на для пси­хи­че­ской энер­ге­ти­ки. Го­раз­до удоб­нее не оби­жать­ся, а про­сто вы­клю­чать «замк­нув­ший» уча­сток жизни — обид­ную ситуацию — из об­щей се­ти су­ще­ст­во­ва­ния. Ви­нов­ник «ко­рот­ко­го за­мы­ка­ния» сам по­ста­вит се­бя в же­ст­кие ус­ло­вия: ли­бо он так и бу­дет жить «от­клю­чен­ным» от вас со сво­им «за­мы­ка­ни­ем», ли­бо он бу­дет вы­ну­ж­ден са­мо­стоя­тель­но ра­зо­брать­ся в при­чи­нах «ава­рии» и уст­ра­нить их.

 

         Жить для се­бя, но — во имя дру­гих. Этой фи­ло­со­фи­ей воо­ру­же­ны и те, кто на­па­да­ет, и те, кто за­щи­ща­ет­ся.

 

         Бес­ко­неч­ность лю­бит пря­тать­ся в чем-ни­будь ог­ра­ни­чен­ном.

 

         Меч­тать кол­лек­тив­но нель­зя! Мечта — это са­мый опас­ный из экс­пе­ри­мен­тов; про­во­ди­те его лишь на се­бе и при за­кры­тых две­рях. Кол­лек­тив­ные меч­та­ния не­из­беж­но пре­вра­ща­ют­ся в чу­му: чу­му фа­шиз­ма, боль­ше­виз­ма, ис­ла­ма, хри­сти­ан­ст­ва, че­ло­ве­ка-по­бе­ди­те­ля и т. д. Луч­ше сой­ти с ума в оди­ноч­ку, чем всем пле­ме­нем. По­то­му что здо­ро­вое пле­мя вас и про­кор­мит, и вы­ле­чит. И на­обо­рот: да­же са­мый здра­вый оди­ноч­ка бу­дет смят и по­гло­щен очу­мев­ши­ми от кол­лек­тив­ной меч­ты со­пле­мен­ни­ка­ми.

 

         Ко­гда ви­дят в целом — сме­ют­ся, ко­гда толь­ко часть — на­сме­ха­ют­ся.