Лев РОДНОВ

 

ВОЙНА ИЛЛЮЗИЙ

 

 

            Эволюция — де­ло по­сте­пен­ное. Ил­лю­зии же не­тер­пе­ли­вы. По­это­му они все­гда стре­мят­ся к зал­по­во­му ре­ше­нию всех проблем — к ре­во­лю­ции. В мо­мент ре­во­лю­ции ил­лю­зии по­лу­ча­ют дос­туп к ре­аль­но­сти. И то­гда ре­аль­но­сти при­хо­дит ко­нец. Воз­мож­но, в ка­ж­дой рос­сий­ской ду­ше ни­ко­гда не ути­ха­ет веч­ный бунт — вы­дум­ка пра­вит жиз­нью. И ока­зал­ся поч­ти что прав не­заб­вен­ный Троц­кий со сво­ей иде­ей пер­ма­нент­ной, не­пре­рыв­ной то есть, ре­во­лю­ции в ми­ре. Аб­сурд за­вое­вы­ва­ет зем­лю. Пи­шут­ся аб­сурд­ные кни­ги, ста­вят­ся аб­сурд­ные спек­так­ли, ро­ж­да­ют­ся аб­сурд­ные кар­ти­ны. Кто зна­ет, воз­мож­но, не­ле­пая жизнь, со­вме­щен­ная с не­ле­пым ее изображением — это и есть мо­мент во­ж­де­лен­ной ис­ти­ны?

            Мы все жи­вем в стра­не ре­во­лю­цио­не­ров, где революционер — ка­ж­дый. С мла­дых ног­тей, с пе­ле­нок. Это — в ге­нах. На­ши ил­лю­зии име­ют по­сто­ян­ный дос­туп к ре­аль­но­сти: на­чаль­ник «пе­ре­де­лы­ва­ет» под­чи­нен­но­го, же­на «пе­ре­де­лы­ва­ет» му­жа, од­на пар­тия «пе­ре­де­лы­ва­ет» дру­гую и т. д.

            Лю­ди в на­шей стра­не гор­дят­ся тем, как они уме­ют ра­бо­тать. Ис­те­ри­че­ски они уме­ют это де­лать! До ис­сту­п­ле­ния, до са­мо­сго­ра­ния, до точ­ки. И отдыхают — так же. Толь­ко стон над зем­лей сто­ит: Интеллигенты молятся: Бо­же, дай нам куль­ту­ру! А что это та­кое? Во­прос один, ответов — тьма. Куль­ту­ра на Руси — это, ско­рее, ка­те­го­рия лич­но­сти, а не об­ще­ст­ва.

            Что на­ша жизнь? Сон. На пол­ное про­бу­ж­де­ние лич­но­сти дан един­ст­вен­ный срок — жизнь. Ус­пе­ешь ли? Бо­лее «про­снув­шие­ся» пло­хо по­ни­ма­ют ме­нее «про­снув­ших­ся». И на­обо­рот. Уце­леть бы в этой кос­ми­че­ской тай­ге, не за­снуть от ис­то­ще­ния. На­до, на­до бу­дить друг дру­га: «Не спи!» А спя­щий шеп­чет сквозь дре­мо­ту: «Уй­ди! Мне и так хо­ро­шо».

            Кто зна­ет, как по­стро­ить ду­хов­ность в убо­го­сти? При сло­ве «куль­ту­ра» многие ор­то­док­сы го­то­вы бы­ли взять­ся за пис­то­лет. Вре­мя сме­ни­ло де­ко­ра­ции, но пис­то­лет ос­тал­ся. Сегодня — это эко­но­ми­че­ская «пуш­ка», при по­мо­щи ко­то­рой па­ру пус­тя­ков «шлеп­нуть» у зад­ней стен­ки по­лу­раз­ва­лив­ше­го­ся сель­ско­го клу­ба эту на­зой­ли­вую и уж слиш­ком жи­ву­чую веч­ную ни­щен­ку.

            Как вы­гля­дит внеш­ний мир — мы при­мер­но, ху­до-бед­но зна­ем. А как вы­гля­дит наш соб­ст­вен­ный, внут­рен­ний дом лич­но­сти? И что это во­об­ще та­кое, на что смот­реть? На ка­че­ст­ва? То­гда внут­рен­ний мир на­по­ми­на­ет боль­ше все­го пол­ный ка­вар­дак, за­пу­щен­ность, дичь, по­лу-ор­га­ни­зо­ван­ный ха­ос, раз­ди­рае­мый внут­рен­ни­ми меж­до­усо­би­ца­ми; вме­сто по­ряд­ка и за­ко­на здесь, ча­ще все­го, пра­вят страх, про­из­вол, желания — од­них они за­став­ля­ют за­би­вать­ся в угол, дру­гих, на­обо­рот, лезть на ро­жон. Ах, где и как бы най­ти гар­мо­нию? Увы, сам для се­бя че­ло­век слеп — труд­но, очень труд­но по­ки­нуть при­выч­ный «до­мик» лич­но­сти и смот­реть на не­го со сто­ро­ны: что-то по­прав­лять, что-то пе­ре­де­лы­вать… Да и чем, ка­ким ин­ст­ру­мен­том поль­зо­вать­ся внут­ри се­бя?! Единственно — сло­вом! Бу­к­валь­но: су­мел се­бе сказать — су­ме­ешь и сде­лать. Ко­неч­но, ме­ж­ду ска­зан­ным и сде­лан­ным есть из­вест­ная дистанция — вре­мя; но и она под­чи­ня­ет­ся ста­ра­нию и ре­мес­лу.

            … То ли дело было рань­ше! Ах, как меч­та­тель­но за­ка­ты­ва­ют­ся гла­за у тех, кто умуд­рен опы­том. Рань­ше… Сло­во-то ка­кое! И уж плы­вут пе­ред мыс­лен­ным взо­ром кар­ти­ны дней ми­нув­ших, яс­ные и при­вле­ка­тель­ные, от­сто­яв­шие­ся во вре­ме­ни до род­ни­ко­вой чис­то­ты, ли­шен­ные тре­во­ги; ни пла­ны, ни на­де­ж­ды, ни за­бо­ты, ни да­же вы­со­кое чув­ст­во долга — ни­что не бес­по­ко­ит их. Ах, про­шлое! Са­мое яс­ное, са­мое прав­ди­вое и са­мое чис­тое из че­ло­ве­че­ских зер­кал. Сколь­ко его ни мути — оно всё рав­но от­сто­ит­ся. Оно пре­крас­но в сво­ей на­зи­да­тель­но­сти. По­кло­нись, че­ло­век, сво­ему свет­ло­му вре­ме­ни; и чем даль­ше оно — тем свет­лее.

            Но от­че­го ортодоксы не при­вет­ст­ву­ют нов­шеств, поч­ти все­гда оп­по­зи­ци­он­ны про­све­ти­те­лям, от­че­го они оп­ла­ки­ва­ют ка­ж­дый шаг ци­ви­ли­за­ции и на­по­ми­на­ют о ка­ре? Поя­ви­лись не­ка­но­ни­че­ские тексты — беллетристика — бо­ро­лись с вла­стью книг, поя­ви­лись не­ка­но­ни­че­ские изображения — ки­но, те­ле­ви­де­ние, — бо­рют­ся и с этим; оп­ла­ки­ва­ют, что мо­ло­дые слу­жат не в хра­мах, а на сто­ты­сяч­ных стадионах — ку­ми­рам. От­че­го религиозные манипуляторы так вол­ну­ют­ся? Обыч­ный ре­ли­ги­оз­ный кон­сер­ва­тизм? А, мо­жет, что-то дру­гое тут кроется, не­кая при­чи­на, пре­вы­шаю­щая си­лу са­мих проповедников? Пожалуй, вот что ви­дит­ся: ли­це­дей­ст­во, ху­до­же­ст­вен­ное изо­бра­же­ние, яр­кая фан­та­зия, об­ле­чен­ная в плоть про­из­ве­де­ния, кни­ги, кино — суть од­ной и той же це­пи, как, впро­чем, и са­ма ре­ли­гия. А имен­но: всю­ду есть опас­ность ли­шить­ся уме­ния лич­но­ст­но­го вос­при­ятия, бу­к­валь­но «са­мо­му вы­ра­ба­ты­вать жизнь»: мне­ния, эмо­ции, мыс­ли, оценки — за­чем?! — ко­гда есть якобы не ис­ся­каю­щий ис­точ­ник, обиль­ный ка­нал, об­ра­зец ку­ми­ра, ре­жис­су­ра «ве­ры», к че­му мож­но так или ина­че под­клю­чить­ся; за­им­ст­во­ван­ные ощу­ще­ния жиз­ни все­гда ка­жут­ся бо­га­че соб­ст­вен­ных; это — путь ле­ни, раз­вра­щен­но­сти, риск для раз­ви­тия са­мо­стоя­тель­ной лич­но­сти; впи­ты­вая не­кий «уро­вень», рискуешь на­все­гда ос­тать­ся в нем, то есть, соб­ст­вен­ное «жить» за­ме­нить на доб­ро­воль­ное «слу­жить». В этом от­но­ше­нии ам­би­ции пастырей ни­чем не от­ли­ча­ют­ся от ам­би­ций бел­лет­ри­ста. Един­ст­вен­ный про­пуск, по­зво­ляю­щий не за­дер­жать­ся нигде — это ра­бо­чая фор­му­ла, из­вест­ная бо­лее все­го де­тям: «Я — сам!» Ска­жи так, и ни­ка­кая кни­га, ни­ка­кой спек­такль не под­ме­нят иной жиз­нью твою соб­ст­вен­ную.