1999 г.

Игорь Кобзев, добрый мой приятель, посоветовал: «Самые интересные документы по восстанию собраны в книжке, которая вышла в Париже под редакцией А.И.Солженицына. Это – большой раритет. У нас в Ижевске ее никто не видел. Один экземпляр есть в спецхране библиотеки им. В.И.Ленина в Москве. Может, уговоришь, дадут поработать». Поиски привели меня в «Мемориал», историко-архивную организацию, возникшую в новейшее время. Там нашелся второй экземпляр редчайшей книги. Оля Блинкина, сотрудник «Мемориала», по-знакомству усадила гостя в дальнюю каморку с напутствием: «Читай! Из комнаты не выходить!»

В каморке прошли несколько дней моей командировки. И я увидел: древо жизни по имени Ижевск было сломлено атаками «мятежных духов». Древа не стало. Я родился и живу «на пеньке». На культурно-историческом пенечке. Уже изрядно трухлявом. Всякий сезон из него лезет молодая недолговечная поросль, трава и кустарник. Древа – нет. Фатальность картины полная: древо жизни невозможно «построить» или имитировать его существование. Можно лишь вновь вырастить. Но для этого потребуется особый старт новой жизни – ее культурное «зерно».

…В городе Москве я стал искать встречи с Александром Исаевичем Солженицыным, чтобы погрузиться в тему истории поглубже и чтобы оговорить гипотетическое участие мэтра в гипотетических ижевских акциях… Чамонадеянно и наивно. К тому же, к этому моменту времени писатель, приехавший обратно в Россию, горько разочаровался: он старался, он учил людей разуму и был готов учить их со всех экранов страны, но его не то чтобы не слушали – наслушались! Жизнь ушла вперед по своему сценарию. И титан затворничал у себя на даче. Мрачно, безвыходно и бесконтактно. Я действовал «через» разных моих друзей и приятелей: через Юрия Щекочихина, через Олега Хлебникова… Ответ был всегда один: не принимает никого. На Тверской я зашел в офис Фонда им. Солженицына. В помещении находились две женщины -- Мунира (бессменная помощница семьи Солженициных) и его жена. Я изложил просьбу. «На телефон не отвечает. Можете попробовать написать письмо. Еще читает. Ответить может, если захочет, через месяц-другой. Пишите и приносите».

День я провел за клавишами компьютера. Напечтал и принес в офис, как велели. «На всякий случай, лучше не ждите и не надейтесь на ответ» -- честно предупредили меня. Оставил бумагу и ушел восвояси. Купил билет домой на следующий день, поезд отправлялся вечером.

А рано утром меня растормошил мой друг Петр Трубецкой, у которого я ночевал в маленькой гостиной, заваленной всевозможной «пылью веков» -- всем, что уцелело в Молохе экспроприаций. «Вставай! Тебе Солженицын звонит!» Письмо нашло отклик. За несколько часов до отхода поезда я получил в подарок редчайшую ту книгу…

Дома, в Ижевске, изумленный Игорь Кобзев только и сказал: «Береги, никому не показывай просто так. На диссертации растащат».

Но не мог же я сидеть с этим сокровищем, как собака на сене. Стал потихоньку «подмешивать» неведомое историческое содержание в текущие публикации. Эх-хе! Выманивали книгу «на часок» и возвращали распластанной после ксерокопирования… (Госсовет) Какие-то аспиранты проникали ко мне домой и тоже кое-что копировали… Совсем «зажаться» я не мог: информация должна работать. А информация – это река, и она всегда течет прихотливыми руслами. Нет, не мне быть судьей этим путям. Хотя жадные руки и липкие взгляды так оскорбительны!..

Часть интереснейшего исторического текста я привел в книге «Золотой ларец». А вообще-то надо бы издать ее нормальным тиражом. Для всех. Чтобы пользовались, а не воровали. (Этот пояснительный текст я дописал в 2005-м году).

Вот то письмо, которое я передал А.И. Солженицыну.

Провинция - города Ижевск и Воткинск - участники антибольшевистского мятежа 1918 года. В Сан-Фpанциско пpоживают потомки-земляки, котоpые могли бы пpинять участие в создании телевизионного художественно-публицистического фильма, посвященного антибольшевистскому восстанию ижевских и воткинских рабочих, а также пpинять участие в общественно значимой для Удмуpтской Республики истоpико-кpаеведческой акции.

Мы хотим нематеpиального: одухотворения самих себя и родной земли. Внешняя символика состоит в следующем: в Храмах Ижевска и Воткинска может быть зажжен огонь Вечных Свечей в память по убиенным, взятый от того огня, что сохранился вдалеке - от неугасимой Памятной Свечи, горящей в городах Беркли и Сан-Фpанциско, в честь погибших воткинцев и ижевцев.

Все События жизни - внутри нас. Главное Событие - прозрение рожденной человеческой души. Что увидит она, что поймет? Важны традиции и окружение. Мы хотим выжить и быть здоpовыми. Духовно - в первую очередь. Остальное приложится само, как говоpят на Руси, не было бы лишь лени. Духовный наш общий дом претерпел страшный пожар большевизма; не отcтроимся, не устоим вновь - зарастем опять бурьяном и дичью. Нельзя не торопиться - мало уж у кого душа не отравлена слишком повеpхностной "выгодой"... Слово, Образ, Тpадиции - так хочется вернуть им их первенство, их животворящую силу. Ведь было же это все!

Формально говоря, есть два шага в этой конкретной акции: организация и участие многих в социально-значимом событии, и второе - след в нас самих от свершенного: эссе, выступления, встречи, статьи, фильм. След - вне времени. Ибо трацидия и история - это то, что здравостью ума да силой веры удерживается внутри человечьего нашего существа. Спящий спящего - не разбудит!

Сожженный наш духовный дом - утраченная Любовь. Урал - железное сердце матери-России. Оно не было таким холодным. Никто, кроме нас самих, не вернет жизни великолепную обыденность - счастливый покой самобытности.

Быть собой - вот и все, что требуется для счастья. Такая простая банальность. Война или мир, любовь или смерть, работа и лень - для многих сегодня все едино... Восставшие в восемнадцатом году ижевцы-воткинцы - духовно бодрствующая соль Руси, люди, находившие здравый смысл бытия в осознанной своей самодостаточности. Мы сегодня не можем исследовать время лишь по архивам; безвременье заканчивается там, где весь pеальный груз утpаченных тpадиций современная гражданственность берет на себя.